Каждый раз, когда Люн открывал картинку на странице пятьдесят, где был изображен субъект, переходящий улицу в неположенном месте, он буквально вскипал от ярости и, только перевернув страницу, умиротворялся при виде «образцового полицейского». По какому-то странному совпадению «образцовый полицейский» как две капли воды походил на его дружка Патона, который в данный момент переминался с ноги на ногу по другую сторону здания.

Вдали показался тяжелый грузовик, набитый балками из барбандированной стали. На самой длинной из них, оглушительно хлопавшей концом по мостовой, пристроился мальчишка-подмастерье. Он размахивал красной тряпкой, разгоняя прохожих, но на машину со всех сторон бросались лягушки, и несчастный парень непрестанно отбивался от этих осклизлых тварей, привлеченных ярким лоскутом.

Громадные черные колеса грузовика подпрыгивали на камнях мостовой, и мальчишка плясал, как мячик на ракетке. Когда машина поравнялась с Люном, ее сильно тряхнуло. В тот же самый миг крупная ядовито-зеленая лягушка впрыгнула мальчишке за ворот и скользнула под мышку. Тот взвизгнул и отпустил балку. Перекувырнувшись и описав полулемнискату, он врезался в самый центр книжной витрины. Отважный Люн не колеблясь засвистел во всю мочь и ринулся на мальчишку. Он выволок его за ноги из разбитой витрины и начал усердно вдалбливать ему в голову ближайший газовый рожок. Большой осколок стекла, торчащий из спины мальчика, трясся вместе с ним и отбрасывал солнечный зайчик, который весело плясал на горячем сухом тротуаре.

– Опять фашисты! – крикнул, подбегая, Патон.

Из магазина вышел служащий и подошел к ним.

– Я думаю, это чистая случайность, – сказал он, – мальчик слишком молод для фашиста.

– Да вы что! – заорал Люн. – Я же видел: он это нарочно!

– Гм… – начал служащий.

Разъяренный Люн на минуту даже выпустил мальчишку из рук.

– Вы что, учить меня вздумали? Глядите… а то я сам кого хочешь научу!

– Да… Понятно, – сказал служащий.

Он поднял мальчика и скрылся вместе с ним в дверях.

– Вот паразит! – возмутился Патон. – Ну он об этом пожалеет!

– Еще как! – откликнулся довольный Люн. – Глядишь, и повышение заслужим. А фашиста этого мы отсюда выудим, сгодится нам в академии.

III

– Ну и скучища, чтоб ее!.. – проворчал Патон.

– Ага, – ответил Люн, – то ли дело на прошлой неделе! Чего бы сообразить, а? Хоть бы разок в неделю эдакое развлечение, и на том спасибо!

– Точно, – сказал Патон. – Эй! Глянь-ка вон туда!

В бистро напротив сидели две красивые девушки.

– Ну-ка, сколько там на твоих? – спросил Люн.

– Еще десять минут – и порядок, – ответил Патон.

– Ух вы цыпочки! – сказал Люн (он глаз не мог оторвать от девушек). – Пошли выпьем, что ли?

– Давай, – сказал Патон.

IV

– Ну а сегодня-то вы с ней встречаетесь? – спросил Патон.

– Нет, – сказал Люн, – она занята. Тьфу, что за проклятый день!

Они дежурили у входа в Министерство прибылей и убытков.

– Ни живой души, – сказал Люн, – прямо…

Он умолк, так как к нему обратилась почтенная пожилая дама:

– Простите, мсье, как пройти на улицу Дэзеколь?

– Действуй, – сказал Люн.

И Патон трахнул даму дубинкой по голове. Потом они аккуратно уложили ее на тротуар у стены здания.

– Старая дура, – сказал Люн, – не могла, что ли, подойти ко мне слева, как положено?! Ну вот, вроде и развлеклись, – заключил он.

Патон заботливо обтирал дубинку клетчатым носовым платком.

– Ну а чем она занимается-то, твоя красотка? – спросил он.

– А я почем знаю, – ответил Люн, – но она милашечка что надо!

– А это… ну, сам понимаешь, она здорово проделывает? – спросил Патон.

Люн залился краской:

– Патон, ты просто разнузданный тип! Ничего ты не понимаешь в чувствах!

– Значит, сегодня ты с ней не увидишься, – сказал Патон.

– Нет, – сказал Люн, – чем бы в самом деле вечерок занять?

– Можно наведаться к Центральному складу, – предложил Патон, – вдруг какие-нибудь типы вздумают пошуровать там насчет съестного?

– Так ведь там не наш участок, – сказал Люн.

– Ну и что, сходим просто так, – ответил Патон, – может, зацапаем кого, вот смеху-то будет! Но если не хочешь, давай наладимся в…

– Патон, – сказал Люн, – я знал, что ты свинья, но это уж слишком! Как я могу этим заниматься – теперь?!

– Ты трехнулся, – сказал Патон. – Ладно, черт с тобой, смотаемся на Центральный склад. И прихвати на всякий случай свой успокоитель – мало ли что бывает, вдруг посчастливится убаюкать кого-нибудь!

– Ясное дело! – воскликнул Люн, дрожа от возбуждения. – Самое меньшее десятка два уложим!

– Эге! – сказал Патон. – Я гляжу, ты всерьез влюбился!

V

Патон шел впереди, Люн за ним, едва не наступая дружку на пятки. Пройдя вдоль искрошившейся кирпичной стены, они приблизились к аккуратному, тщательно ухоженному пролому: сторож содержал его в порядке, чтобы жулики не вздумали карабкаться на стену и, чего доброго, не повредили ее. Люн и Патон пролезли в дыру. От нее вела вглубь складов узенькая дорожка, с обеих сторон огороженная колючей проволокой, чтобы вору некуда было свернуть. Вдоль дорожки там и сям виднелись окопчики для полицейских – обзор и обстрел из них был великолепный. Люн и Патон выбрали себе двухместный и комфортабельно расположились в нем. Не прошло и двух минут, как они заслышали фырканье автобуса, подвозящего грабителей к месту работы. Еле слышно звякнул колокольчик, и в проломе показались первые воры. Люн и Патон крепко зажмурились, чтобы не поддаться искушению, – ведь гораздо занятнее перестрелять этих типов на обратном пути, когда они с добычей. Те прошли мимо. Вся компания была босиком – во-первых, во избежания шума, во-вторых, по причине дороговизны обуви. Наконец они скрылись из виду.

– А ну признайся, ты предпочел бы сейчас быть с ней? – спросил Патон.

– Ага, – сказал Люн, – прямо не пойму, что со мной творится. Должно быть, влюбился.

– А я что говорю? – подхватил Патон. – Небось и подарки делаешь?

– Делаю, – сознался Люн, – я ей подарил осиновый браслет. Он ей очень понравился.

– Немного же ей надо, – сказал Патон, – такие давно уж никто не носит.

– А ты откуда знаешь? – спросил Люн.

– Тебя не касается, – ответил Патон. – А ты хоть разок пощупал ее?

– Замолчи! – сказал Люн. – Такими вещами не шутят.

– И чего это тебя на одних блондинок тянет? – сказал Патон. – Да ладно, это пройдет, не она первая, не она последняя. Тем более там и взяться-то не за что, она худа как щепка.

– Сменил бы ты пластинку, – сказал Люн, – ну чего ты ко мне пристал?

– Потому что на тебя смотреть противно, – сказал Патон. – Гляди, влюбленный, замечтаешься – как раз попадешь в отстающие!

– За меня не бойся, – сказал Люн. – Тихо! Идут!

Они пропустили мимо себя первого – высокого тощего